Челябинск, Май 26 (Новый Регион, Ксения Уфимцева) – Несмотря на различие между сегодняшним кризисом и потрясениями 90-х годов, Россия выходит из создавшегося положения прежними путями. По мнению экспертов, это приведёт к «игре» с законом, но спасёт страну от массовых забастовок.

Как передает корреспондент «Нового Региона», во время кризиса 90-х годов в России господствовал страх перед перспективой массовой безработицы. По словам заместителя директора Центра трудовых исследований ГУ‑ВШЭ, доктора экономических наук Ростислава Капелюшникова, считалось, что в России безработица не может быть ниже, чем в США во время Великой депрессии, т.е. не меньше 25%. Но развитие российского рынка труда пошло по совершенно иной траектории. Тогда в России не наблюдалось ни сверхвысокой безработицы, которая была бы пропорциональна величине экономического спада, ни сокращения занятости. «Во время кризиса 90-х годов ВВП упал на 40%, а занятость только на 15%. Безработица достигала максимум 13%, причём в течение короткого периода, – заявил Капелюшников. – И это не шло ни в какое сравнение с ситуациями в других реформируемых экономиках, где, несмотря на менее глубокий спад, безработица была устойчиво выше». Благодаря гибкости российского рынка труда поддерживалась высокая занятость и низкая безработица даже в условиях тягчайшего экономического кризиса.

И когда настал нынешний кризис, встал вопрос: как поведет себя рынок в сегодняшних условиях? Будет ли работать та специфическая модель рынка труда, которая действовала и в 90-е, и в 2000-е годы? «Большинство экспертов считало, что традиционной модели пришла хана: всё, она больше работать не будет. Почему? А потому что в течение 2000-х годов происходили многочисленные изменения. Прежде всего, в трудовом законодательстве и контроле за его соблюдением. Также изменилась структура экономики, макроэкономические условия», – считает Ростислав Капелюшников.

Парадоксальный результат в 90-е годы был достигнут за счёт гибкости рабочего времени и заработной платы. В России продолжительность рабочего времени в течение того десятилетия сократилась примерно на 15%. Такого не было ни в одной другой реформированной экономике, а точнее, ни в одной из стран Центральной и Восточной Европы.

Сейчас на рынке труда продолжает сохраняться та же диспропорция, что и в 90-х годах. «Занятость в первом квартале этого года уменьшилась по сравнению с аналогичным прошлогодним периодом примерно на 2,5%. Сопоставьте падение ВВП на 9,5% и падение занятости. Есть разница? Если сопоставить с четвертым кварталом 2008 года, ВВП сократился на 23%, а занятость – на 4%, – заявил Ростислав Капелюшников. – Одновременно мы наблюдаем совершенно фантастический взлёт неполной занятости. По имеющимся оценкам, примерно 15% рабочих работают сейчас в этом режиме». И это первый довод эксперта в пользу действенности прежней модели рынка в нынешнем кризисе.

Параллельно рынок труда во время предыдущих экономических потрясений выходил из трудного положения за счет корректировки зарплаты. В периоды высокой инфляции можно было повышать денежную заработную плату медленнее, чем росли цены. Это означает, что с точки зрения предприятия рабочая сила дешевела. А зачем увольнять, зачем избавляться от дешёвой рабочей силы? «Но главное отличие нынешнего кризиса от кризисных эпизодов 90-х годов в том, что сегодня мы существуем в условиях относительно невысокой инфляции», – полагает Капелюшников. Стало быть, самый удобный механизм сокращения реальной заработной платы оказался практически заблокирован.

К тому же в 90-е годы был такой «замечательный» способ, как задержки заработной платы. И в худшие времена не менее 2/3 работающего населения России это коснулось. За счёт задержек зарплаты рабочая сила с точки зрения предприятия также могла дешеветь. Однако этот механизм приспособления в 90-е годы существовал благодаря тому, что предприятия могли не соблюдать требования законодательства и действующих контрактов. В 2000-е годы контроль за исполнением их норм резко ужесточился, ужесточилось и само законодательство. «Допускать задержки заработной платы для руководителей предприятий стало самоубийством», – пояснил эксперт. В результате предприятия были вынуждены переходить к другим методам сокращения заработной платы.

Например, стали урезать премии. В России в структуре заработка премии и другие поощрительные выплаты занимают очень большую долю. И когда предприятие попало в сложные экономические условия, оно может приспособиться за счёт их урезания.

«Последний важный элемент – теневые выплаты: в конвертах либо по серым схемам. Это самый пластичный элемент заработной платы. Как только предприятие попадает в тяжёлую ситуацию, оно может сразу же «обнулить» зарплаты в конвертах, поскольку никаких формальных обязательств перед работниками у него нет. Предприятие может гибко и быстро приспосабливаться к изменившемуся экономическому положению», – полагает эксперт. Исходя из здравого смысла и прошлого опыта, можно утверждать, что серые зарплаты «полетели» сразу же. Но оценить количественно это нельзя.

«В результате мы получаем ситуацию, когда, несмотря на изменение законодательства и ужесточение инфорсмента, несмотря на структурные сдвиги и совершенно другую макроэкономическую среду, создается впечатление, что российский рынок труда не утерял способности адаптироваться по тому же алгоритму, который действовал в 90-е годы», – резюмировал Ростислав Капелюшников. При этом шок всё равно оказался настолько сильным, что падение занятости и рост безработицы, которые наблюдаются, оказались одними из самых рекордных за всё время существования российского рынка.

У прежней модели адаптации есть свой плюс. «Она как бы рассеивала негативную социальную энергию, переводила её в диффузное состояние, – заявил Ростислав Капелюшников. – В результате острота социальных конфликтов, несмотря на глубину и продолжительность кризиса 90-х, была очень и очень низкой. Поэтому, если прежняя модель сохранилась, то не стоит ожидать в России социальных взрывов общенационального масштаба».