Я так понимаю, что во время пребывания на Селигере вы обсуждали инновационную политику? Договорились о чём-то? Что государству делать с этой проблемой?
РЕПЛИКА: Дмитрий Анатольевич, мы не только обсуждали, но и привезли ряд конкретных чётких предложений по поводу того, что вообще надо делать и что из этого мы сами можем сделать.
Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно.
Мы сами бьёмся над этой темой уже несколько лет. К сожалению, движение не такое, как нам бы всем хотелось. Думаю, вы этими материалами тоже располагаете.
У нас наши компании – и крупные, и не очень крупные – на инвестиционные цели тратят в среднем шесть-семь процентов бюджета, если посмотреть через себестоимость продукции, думаю, то же самое будет. А в развитых в этом смысле странах тратится пятьдесят-шестьдесят; японцы тратят свыше семидесяти процентов. Радикальная разница, на самом деле радикальная разница. И, конечно, наша задача – всеми силами стимулировать эту работу.
Хотел вам сказать, что я только что подписал Указ о государственных премиях для молодых учёных. Это та идея, которая была сформулирована некоторое время назад. Премии большие, по два с половиной миллиона рублей каждая. Их не так много, но почему я об этом говорю?
Во-первых, нужно обещания, которые даются, выполнять, а во-вторых, всё-таки это вершина той системы государственной поддержки науки, молодёжи в науке и инноваций, которую должно оказывать государство. Естественно, она должна «растекаться» вниз: должны быть гранты Правительства, министерств. Но основная работа должна вестись в бизнесе, потому как всё-таки исследовательская проблематика напрямую связана с бизнесом, с предпринимательством. Это совершенно нормально, и это тот путь, по которому идёт значительное число стран.
Напомню, что в своей относительно недавней истории мы подобные попытки предпринимали. Вы, наверное, об этом не помните, а мы с Владиславом Юрьевичем Сурковым помним, что в конце 80-х годов советское государство решило создать центры НТТМ – научно-технического творчества молодёжи.
Идея была очень хорошая. Исполнение, как обычно, никуда не годилось, потому что на базе центров НТТМ возникли не инновационные предприятия, которые стали бы вырабатывать какие-то современные идеи, технологические решения, просто патентовать, например, изобретения, а начал развиваться посторонний бизнес. Они, по сути, превратились в контору для «переваривания» государственной собственности в частную.
Почему я об этом вспомнил? Потому что сама по себе идея была неплохая. Нам нужно было бы подумать о том, каким всё-таки образом создавать подобного рода структуры, с которыми бы активно сотрудничала молодёжь. Как это сделать?
Естественно, на нормальных современных рыночных принципах, с нормальной оплатой труда, но что-то в этом направлении мы должны придумать, потому что существующие сегодня идеи, к сожалению, не срабатывают, просто в рамках обычных акционерных обществ не всегда это получается сделать. Здесь должен и малый бизнес своё слово сказать, и крупный бизнес, но какая-то отдельная организационная структура, мне кажется, для таких целей была бы возможна.
А собирать в такие центры есть кого. Например, наши школьники в очередной раз поразили всех своими достижениями. Из Ханоя они привезли несколько золотых и серебряных медалей, а там была олимпиада по физике. Здорово!
Это означает, что, несмотря на многие, так сказать, «серьёзные» разговоры о кризисе в школе, о том, что наши школьники перестали интересоваться физикой, математикой, химией, тем не менее мы держим первые места. И такого рода достижения на олимпиаде нужно уже конвертировать в реальную работу. К сожалению, у нас в этом смысле очень невысокая культура.
Если говорить об инновациях, то традиционно, опять же в советский период, инновациями занимались на предприятиях. Но практически все те разработки, которые создавались, автоматически переходили государству. И даже форма охраны этих инноваций была в виде авторского свидетельства, которая давала все права на изобретения напрямую государству, либо была ещё такая специфическая вещь, как рационализаторское предложение. Тоже, кстати, неплохая штука, на самом деле это, по сути, ноу-хау, если выражаться современным языком.
После того как правила регулирования у нас стали современными, авторское свидетельство исчезло, появился патент. Но патент – это такая форма охраны, которую нужно самому продвигать и которая требует денег, но при этом она, как известно, не означает перехода прав на изобретения к государству. То есть мало того что нужно само изобретение создать, нужно получить на него патент, заплатить за него деньги или поделиться с кем-то этим патентом, а потом начать его эксплуатацию.
Почему я об этом говорю? У нас, к сожалению, патентная работа в стране очень слабая. Если говорить о том, как подобные процессы идут в других странах – в Европе, Китае, Америке, – то там над этим трудятся тысячи людей, только над правовой охраной изобретений, а мы этого не делаем.
В результате очень значительная часть инноваций либо остаётся без охраны, либо получает охрану уже после того, как разработка «перебралась» за границу, и патент, соответственно, выписывается на приобретателей в других странах.
Это одна из тем, естественно, есть и масса других. Предлагаю нам всем поговорить об этом и о других, естественно, проблемах, которые вы считаете сегодня актуальными и правильными.
В.ЯКЕМЕНКО: Дмитрий Анатольевич, благодарим Вас за возможность встретиться с участниками форума «Селигер-2008». Здесь ряд победителей международных олимпиад, изобретателей. Ребята представляли на форуме свои достижения. Существует ряд договоренностей по итогам форума. Мы оцениваем эту практику позитивно.
Вы вопросам инновационного развития страны в своей работе, в своих выступлениях уделяете много внимания. Поэтому мы хотели бы сегодня здесь поговорить о конкретных предложениях, с тем чтобы, может быть, прямо здесь этот вопрос (один из вопросов) был решен.
Хотел бы обозначить несколько ключевых проблем, как я их вижу.
Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста.
В.ЯКЕМЕНКО: И потом – наш потенциал в этом вопросе…
Мне кажется, что одна из серьезных проблем – это отсутствие понимания того, что молодые люди – это колоссальный, главный ресурс развития страны. Мне кажется, что во многом молодые люди воспринимаются и, по крайней мере, с точки зрения правовой, как некие «социальные инвалиды». Это область социальной политики. Мне кажется, это большая проблема, системная.
Вторая большая проблема, на мой взгляд, это то, что нет и в обществе, и у молодых людей понимания инновации, что это такое – инновация. Нет понимания выгоды от их внедрения, нет желания выстраивать свою жизненную стратегию вокруг инноваций. Нет желания рисковать у бизнесменов. То есть существует ряд системных проблем, которые, мне кажется, требуют немедленного решения, если мы хотим всерьез говорить о реализации «Стратегии-2020».
Тем не менее потенциал у нас огромный. Действительно, мы побеждаем на большинстве международных олимпиад. Тысячи наших молодых ученых - это ведущие ученые сегодня за границей. И они хотят возвращаться. У нас, насколько я понимаю, есть деньги, у страны есть...
Д.МЕДВЕДЕВ: Это Вы правильно понимаете, Василий Григорьевич. У нас с деньгами все в порядке.
В.ЯКЕМЕНКО: Спасибо.
Есть абсолютно позитивный опыт Сингапура, Индии, Китая, которые за несколько лет, в частности, в Сингапуре за пять лет был построен технополис. Есть «Стратегия-2020».
Мне кажется, у нас есть все шансы сейчас нашему поколению войти в историю, осуществить ошеломительный инновационный переворот.
У нас есть ряд предложений. Думаю, если это возможно, мы о них расскажем...
Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно.
В.ЯКЕМЕНКО: ...и получим Вашу оценку, критику.
Д.МЕДВЕДЕВ: Или поддержку.
В.ЯКЕМЕНКО: Или поддержку, да.
Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста, ребята, давайте.
В.ЯКЕМЕНКО: Илья Костунов, директор форума «Селигер-2008» – несколько слов расскажет о том, что там было.
И.КОСТУНОВ: Дмитрий Анатольевич, движение «Наши» и форум «Селигер-2008», в частности, – это уже сформировавшаяся площадка по отработке технологий для решения государственных задач.
Совсем недавно были актуальны технологии уличной политики. И мы с этой задачей, считаю, справились.
Сейчас стоит задача построения инновационной экономики, подготовки кадров для реализации планов развития страны. Впервые на «Селигере» были представлены нанотехнологии в строительстве; оборудование для образовательных учреждений; робототехника, информационная технология; создали свою медиасреду. К нам приезжали чиновники, ученые, инвесторы, преподаватели, студенты из ПГУ, МГУ, Стэнфорда, других ведущих университетов мира. Мы создавали площадку, где люди с идеями могут найти технологию реализации и сразу получить поддержку, административную либо финансовую.
Первое, что мы сделали, мы показали ребятам, что инновации – это не непонятное слово, за которым неизвестно, что стоит, а это что-то конкретное, что делает жизнь более комфортной, улучшает жизнь. Например, мы передвигались по форуму на одноосных скутерах («умные колеса» называются), экологически чистых. И это вызывало массу вопросов у ребят: как это работает – первый вопрос, и второй вопрос, которые многие задавали: почему этого не делают в России?
Во-вторых, мы пытались соединить у молодежи в голове личный успех и инновационную активность. Мы создали экономическую модель – «глобальный экономический стимулятор», – в котором, в общем-то, были реализованы все основные экономические институты общества, даже своя валюта была – таланты. Я немного привез с «Селигера». Я их не менял на рубли, оставил.
Д.МЕДВЕДЕВ: Какой обменный курс к рублю?
И.КОСТУНОВ: Там была интересная система: в первый день – один к одному, во второй день – один к десяти, и с каждым днем курс прирастал. То есть мы находились в ситуации с постоянно падающей внешне стабильной валютой, то есть рублем. И в последний день – опять один к одному.
Д.МЕДВЕДЕВ: Вам нужно было тогда подольше там оставаться, продлить пребывание.
И.КОСТУНОВ: И третье, что мы делали, это воспитание правосознания.
Д.МЕДВЕДЕВ (рассматривая «денежные знаки»): С защитой вроде бы даже.
И.КОСТУНОВ: Ни одной подделки не было. Мы считаем, что невозможно построить эффективную инновационную экономику жульническими способами.
Успех в ГЭС, получение доходов было возможно только при своевременной и правильной сдаче финансовых отчетов. То есть если даже нет доходов, люди сдавали нулевой отчет. Мы приучали их к правовой культуре, финансовой культуре.
Форум прошел, на наш взгляд, успешно. Но есть одна проблема в том, что «Селигер» проходит раз в год две недели. Мы в конкурсы вовлекаем десятки тысяч человек, приезжают на форум тысяча человек. Но процесс формирования инновационного мышления должен идти постоянно и, считаю, в несколько десятков миллионов человек.
Сейчас Министерство экономического развития разрабатывает концепцию развития России до 2020 года. На мой взгляд, там совершенно недостаточно учтен потенциал работы с молодежью, особенно в области создания, внедрения инновационных технологий. Ресурс молодежных организаций не учтен. Даже пример могу привести. Там есть целый раздел «Субъекты инновационного развития», и там про молодежь, про студентов, про вузы нет ни слова. И такой тоже момент: вещи, связанные с пенсионерами (не считаю, что это много), 56 раз встречаются в документе, с молодежью – 30. Считаю, что надо увеличить и то, и другое. Вот такой вариант.
Мы провели инновационный форум, и это была частная инициатива движения, то есть это, в общем-то, не было государственной программой. Мы пригласили на него тысячи людей. Напомню, работать, на мой взгляд, надо с миллионами, это – успех общественной организации. Вы были же в прошлом году на форуме, Вы представляете масштаб и во что это можно дополнительно превратить. Хотелось бы попросить Вас о поддержке этого и подобных мероприятий. Мы можем организовать их на высшем уровне. Если вдруг это будет организовано некачественно, можно вспомнить старые времена.
Д.МЕДВЕДЕВ: Чьи старые? Мои старые?
И.КОСТУНОВ: Нет, что Вы!
Д.МЕДВЕДЕВ: А чьи? Это до вас было!
И.КОСТУНОВ: И «Концепцию-2020» необходимо все-таки как минимум переработать, добавить туда роль молодежи. Считаю, что только молодежь может быть действительно локомотивом инновационного развития.
Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Илья.
Вы мне дали «деньги», я смотрю, интересная вещь: один
талант – на нем Попов изображен, на пятерке – Сахаров; на червонце – Менделеев; на сотне – Сикорский.
РЕПЛИКА: Дмитрий Анатольевич, а у нас на рублях – города.
Д.МЕДВЕДЕВ: Про города не будем говорить. Это тема следующего обсуждения. А на пятистах вообще непонятно кто. На пяти тысячах изображен Королев. Наверное, в этом есть какой-то символ…
РЕПЛИКА: Это Тесла...
Д.МЕДВЕДЕВ: Может быть, Тесла, да. По лицу – Тесла. Но Тесла – иностранец. Сикорский все-таки к нашей стране имеет отношение. Тесла другими вопросами занимался.
Я знаете за что зацепился? Вы сказали, что инновации – непонятное слово. Вы абсолютно правы. Я вам скажу даже больше: некоторое время назад оно меня самого раздражало именно в силу того, что мы его использовали или, если хотите, употребляли просто всуе: куда ни плюнь – везде инновации, инновационная экономика. Все это, конечно, красиво выглядит.
Но было совершенно непонятно, как это применять на практике. Какой из этого выход? Сидит там какой-нибудь средней руки бизнесмен, молодой причем бизнесмен, или ученый, ему говорят: «Давайте развивайте инновационный проект». Он сидит и думает: «Что это такое? Зачем мне это надо?» Поэтому, когда мы используем такую общую конструкцию, мы должны понимать практический выход.
Для меня, например (у меня, может быть, более формализованное мышление в силу образования и в силу того, чем я сейчас занимаюсь), для меня инновации – это такие разработки, которые, во-первых, могут быть внедрены в практику, и во-вторых, у которых есть нормальная правовая охрана, потому что иначе это «облако в штанах». До тех пор, пока инновации не получили защиту в том или ином виде (или как объекты авторского права, или еще лучше как объекты патентного права, изобретательского права), они, по сути, не существуют, они ни копейки не стоят, их невозможно коммерциализовать.
Отдельная тема – это поддержка фундаментальной науки, но это не инновации. Фундаментальная наука, кстати, у нас как была и есть, несмотря на все сложности, особенно 90-х годов, все-таки в целом у нас уровень фундаментальной науки очень приличный. А вот инновации – это уже практическая реализация твоих знаний, и здесь без этих двух вещей, мне кажется, толку не будет. Поэтому мы должны превращать инновации как некую общую модель просто в набор патентов, в набор авторских решений, в набор «ноу-хау», которые имеют прямое распространение на практике, тогда это будет работать. Иначе это так и будет просто красивым заграничным словом, бессмысленным, и от этого вызывающим раздражение и у бизнеса, и у молодежи в целом.
В.ЯКЕМЕНКО: Дмитрий Анатольевич, у нас представляют разработки десятки изобретателей. Один из них – Рамиль Кулеев.
Р.КУЛЕЕВ: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич!
Я являюсь аспирантом Казанского государственного университета, победителем программы инновационных проектов «Идея-1000» в 2006–2007 годах и победителем «Конкурса инноваций» Всемирного банка в 2007 году.
Хотел сказать спасибо форуму «Селигер-2008», на котором я представлял программный продукт для рентгенологии. Он позволяет повысить информативность протоколов и тем самым повысить качество лечения. По сути, это шаг к созданию виртуальной больницы будущего, которая многие процессы будет выполнять автоматически и в которой будет гораздо меньше врачей.
Сегодня, в том числе благодаря национальному проекту, происходит активная замена существующих пленочных рентгеновских аппаратов на новые цифровые. Но если оставить существующую систему обработки информации без изменений, то эффект от внедрения новой дорогостоящей техники будет неполным.
Но, к сожалению, сегодня существует проблема внедрения новых технологий. Рынок должен давать запрос на новые технологии, на инновации. Но этого не существует. И считаю, здесь не обойтись без создания государственных механизмов внедрения новых технологий. Нужен госзаказ на новые инновационные продукты.
И другая проблема: очень много идей, но очень сложно найти инвестора на ранних стадиях развития проекта, когда у команды есть только огромное желание, проработанные идеи и планы развития проекта. Поэтому необходимо создавать фонды, инвестировать именно на ранних стадиях развития проекта.
Ну и еще что хотелось бы добавить? Я занимаюсь своим проектом в технопарке «Идея» в Казани и ощущаю реальную поддержку с их стороны. И считаю, что создание технопарков – это реальный способ развития инноваций.
Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Рамиль.
Знаете, не так давно я был в Казани, как раз смотрел один из новых центров, где стояло новое диагностическое оборудование очень высокого уровня. Это просто означает, что если этим заниматься так последовательно, то, конечно, эти новые технологии приходят в практику. Мы стали это делать по всей стране. У вас там это делается. И в других местах. Но справедливо и то, что без нормального сигнала со стороны рынка ничего происходить не будет. И поддержка здесь возможна именно по двум направлениям.
Госзаказ – да, но это все-таки какие-то базовые, очень крупные прорывные вещи, по которым, допустим, сегодня идут изыскания во всем мире. Например, водородное топливо. Понятно, что все лучшие умы сейчас сконцентрированы на альтернативных видах энергии, энергетики, и на водородном топливе. Большая, серьезная тема.
Но если мы будем применять этот подход к любой новой идее, все заглохнет, все умрет, ничего не реализуется, потому что это советский путь, который, к сожалению, нас завел в известное направление. Поэтому помимо госзаказа должен быть заказ непосредственно снизу от бизнеса.
И самое сложное – это стимулировать самих бизнесменов к тому, чтобы они вкладывали деньги. Сейчас я даже говорю не о крупном бизнесе. Они тоже, кстати, это не до конца осознают. Но у них денег много, они хоть что-то тратят на это. Говорю о среднем и малом бизнесе, а именно там начинается сама работа.
Вы сказали о фондах инвестирования – правильная вещь. Но такие фонды должны создаваться не сверху, а снизу. И создавать их должны, собственно, относительно небольшие предприятия: создавать эти венчурные фонды или просто изобретательские фонды, давать туда относительно небольшие деньги.
Вы правы: вопрос в том, кто рискнет в самой первой части работы. Если уже объект запатентован, уже более-менее понятно; если уже ясно, как его использовать, наверное, и деньги проще найти. Но, когда речь идет о самых предварительных вопросах, о самых первых шагах, никто ничего не вкладывает. У нас не вкладывают, а за границей вкладывают. И здесь дело не в том, что мы сирые и убогие, а они там «жирные» и процветающие. Мышление пока другое.
Скажем, первые деньги, которые получает наш бизнесмен, он куда, как правило, тратит? На себя, в офис, на внешний антураж, чтобы его воспринимали как достаточно крупного, благополучного человека. А надо по-другому. Надо сначала чтобы производство закрутилось. И это, если хотите, изменение парадигмы бизнес-мышления. Если она изменится, то тогда эти небольшие фонды заработают, и тогда десятки тысяч людей, прежде всего молодых людей, способных создавать какие-то новые продукты, окажутся востребованными. Но это самая сложная вещь. Самая сложная, наверное.
В.ЯКЕМЕНКО: Позвольте, в развитие темы. Михаил Левин, пожалуйста.
М.ЛЕВИН: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич. Меня зовут Михаил Левин, я являюсь победителем международных соревнований по программированию, также с прошлого года работаю в компании Google в Москве и параллельно учусь в аспирантуре мехмата МГУ.
Хотел поговорить о той теме, которую Рамиль затронул, но в своей области, в IT, а именно Рамиль говорил о своем личном случае, что у него есть изобретения и можно бы построить на этом бизнес. Хочу поговорить о следующей проблеме: почему у нас в России не образуется огромная масса IT-компаний стартапов, так как это происходит, например, в Силиконовой долине в США. IT-сфера у нас приоритетная, поэтому проблему нужно как-то решать.
У меня здесь есть четыре стороны проблемы, которые я хочу осветить.
Первая – это российское образование в области «компьютер сайнс». Второе – венчурный капитализм в России. Третье – создание как бы массы людей, богатых идеями, талантливых, молодых, которые готовые эти стартапы создавать в одном месте (географически). И четвертое – это российский Интернет-рынок сам по себе.
По поводу образования. Да, как Вы уже отметили, наша фундаментальная наука находится во вполне приличном состоянии. В наших ведущих университетах фундаментальная математика преподается хорошо, на высоком уровне. Но специализированных курсов по «компьютер сайнс», по другим областям, необходимым в IT-индустрии, почти нет. Преподаватели, которые ведут аналогичные курсы, отстают от этой науки в ее нынешнем состоянии. Поэтому предлагается в технических вузах ввести (конкретно в программу) эти курсы по «компьютер сайнс», привлечь преподавателей с Запада, которые будут вести эти курсы должным образом (на современном уровне) и которые будут передавать опыт нашим преподавателям, потому что своих пока нет в достаточном количестве, чтобы везде ввести эти курсы.
Второй вопрос – венчурный капитализм. Здесь сразу много проблем. Первая – это то, что у нас в принципе нет, очень мало венчурных капиталистов грамотных, которые понимают, как это делается в IT-сфере. Во-вторых, крупных венчурных капиталистов, которые готовы не на изначальной стадии профинансировать стартап, когда уже есть прототип в промежуточной стадии сделать гораздо более крупное вливание для его дальнейшего развития, у нас можно пересчитать по пальцам. Их не больше десяти вообще в России. Поэтому просто бесперспективно даже начинать стартап: кто его будет поддерживать?
И третья проблема – это доступность наших бизнесменов для стартаперов, для людей с идеями. Вот в Силиконовой долине, прогуливаясь по улице, можно встретить своего будущего спонсора, взять его за руку, отвести в кафе, рассказать ему свою идею и, возможно, сразу получить чек, как в известной истории, когда Сергей Брин и Ларри Пэйдж основали Google. Они оба были аспирантами в Стэнфорде, им университетский преподаватель организовал встречу с бывшим выпускником Стэнфорда, который был сооснователем Sun Microsystems. Они с ним встретились, ему нужно было убегать на следующую встречу срочно, но он идею послушал, она ему понравилась, он им дал чек на 100 тысяч долларов и ушел. У нас такую историю себе представить очень сложно.
Что предлагается по этим вопросам. Во-первых, привлечение грамотных венчурных капиталистов с Запада, которые уже имеют опыт, которые знают, как это делается, к нам, прямо покупка венчурных фондов с Запада, чтобы они поддерживали наши стартапы и чтобы они учили наших будущих «своих» венчурных капиталистов.
Во-вторых, для упрощения связи между инвесторами и стартаперами предлагается регулярное проведение выставок стартапов. Это практикуется в мире: раз в три, четыре месяца собираются желающие молодые люди с идеями стартапов, выставляют какие-то стенды, рассказывают о них; приходят инвесторы, люди общаются, люди находят друг друга.
И третий вопрос – создание государственных венчурных фондов просто для конкуренции с коммерческими венчурными капиталистами. Именно не поддержка их деньгами, потому что капиталисты обязаны рисковать своими деньгами, чтобы правильные решения принимать, а именно конкуренция с ними.
Третий вопрос – о создании массы людей, стартаперов, в одном месте. В Силиконовой долине это осуществлено, там огромное количество молодых людей, которые создают стартапы, которые приезжают туда для этого, которым это важно, они уважают друг друга и поддерживают. Без поддержки от своих друзей нет шансов на успех ни у какого предприятия, тем более такого рискованного, как открывать свою компанию.
Здесь я бы положился на Москву и на наши ведущие университеты. У нас уже есть мехмат МГУ, ВМК МГУ, физтех, которые привлекают большое количество молодых людей талантливых, которые способны осуществить эту задачу. Если же в них открыть еще дополнительные отделения или факультеты, связанные конкретно с «компьютер сайнс», это будет привлекать еще большее количество людей.
И последняя проблема – рынок. Стартап, прежде чем выйти на международных уровень, всегда захватывает сначала какой-то национальный рынок. Российский рынок очень мал, у нас порядка 25 миллионов пользователей Интернета, тогда как население США – 250 миллионов человек и почти у каждого есть доступ в Интернет. Однако примеров того, чтобы внеамериканский стартап захватил американский рынок, почти нет. Люди должны знать особенности своего рынка, чтобы успешно на нем выступать. Поэтому нужно увеличивать российский рынок как со стороны привлечения инвесторов, так и со стороны привлечения пользователей. Что здесь может сделать государство, так это привлечь пользователей из регионов.
Наш Интернет отстает от западного.
Д.МЕДВЕДЕВ: Что значит «привлечь пользователей»?
М.ЛЕВИН: Имеется в виду следующее. Интернет в Москве и Санкт-Петербурге уже вполне приличный, Интернет в регионах пока совершенно не соответствует международным стандартам. От государства здесь конкретная задача: магистраль до Новосибирска (хотя бы). С такой задачей может справиться только государство. Дальше локальные провайдеры разберутся: они проведут все дальше в регионы. Но до Новосибирска они не в состоянии.
Д.МЕДВЕДЕВ: А надо до Новосибирска магистраль специально тащить? Откуда, из Москвы?
М.ЛЕВИН: Из Москвы. Из центров Интернета?
Д.МЕДВЕДЕВ: Понимаю. То есть, Вы считаете, что это позволит что - скорость увеличить?
М.ЛЕВИН: Да. Потому что люди сидят на модемном Интернете. Понимаете, есть хороший пример. Несколько месяцев назад меня нашли мои одноклассники в социальной сети. Это говорит о том, что уже Интернет хотя бы дошел до того состояния, что молодые люди могут позволить себе в социальных сетях сидеть. Это произошло совсем недавно. На Западе аналогичные вещи существуют уже пять лет. Но это Ростов-на-Дону, это не Новосибирск. А туда нужно довести.
Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, я почему просто спросил Вас сразу же об этом? Наверное, можно и так действовать. Но нам бы неплохо развивать и принципиально новые технологии по доставке Интернета. Почему обязательно это нужно тащить таким пучком из Москвы? Это же очень дорого, куча металла. Да, государство с этим потенциально может справиться.
Мы поставили задачу, просто придумали на самом деле когда-то, сделать Интернет во всех школах. Сделали. Где-то действительно скорость нормальная, где-то там, к сожалению, это пока «дайлап». Тем не менее все-таки в любой школе есть возможность попасть в Интернет. Уже колоссальная вещь! Потому что когда мы начинали – у нас пять процентов школ было подключено. И я всегда вспоминаю, когда об этом разговариваю, когда приезжал Гейтс, он просто был удивлен, что мы собираемся за полтора года все школы подключить. Смогли сделать!
Это хороший шаг. Просто я сейчас не о том, чтобы хвалиться тем, что мы сделали. Вы считаете, что единственный способ (у меня просто вполне практический вопрос) – тащить прямо из Москвы до Новосибирска? А что на Новосибирске останавливаться? Тогда, по идее, в Красноярск надо тащить, из Красноярска – во Владивосток. То есть Вы считаете, что, если по другому увеличивать скорость и возможность получения информации, объема информации...
М.ЛЕВИН: Конечная цель, конечно же, именно эта. Положение там в хорошей скорости. Я не настаиваю конкретно на «тянуть провода».
Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно. С этим абсолютно согласен. Вопрос скорости – это принципиальный вопрос, потому что ситуация с Интернетом разная в Москве, в Питере и в других местах. Хорошо, что он в каком-то виде есть, то, что, Вы говорите, социальные сети заработали. Все это хорошо и здорово, но, конечно, перегонять какие-то большие объемы информации и вообще просто пользоваться всеми возможностями сети невозможно, очень трудно, скажем так, когда Интернет существует только на модемном уровне.
М.ЛЕВИН: Хотел привести в качестве примера подтверждение, зачем все это нужно и к чему это приведет. Смотрите, у меня в Москве есть несколько десятков друзей, которые работают в сфере IT (в Google, в офисах других крупных компаний), многие из них действительно могли бы вместо того, чтобы работать в крупных компаниях, взять и открыть свой стартап. Сейчас просто страшно делать первый шаг и бесперспективно.
Если бы ситуация с инвесторами и рынком изменилась, допустим,
30 человек из нас открыли бы стартап. По мировой статистике, каждый десятый – успешный. Это при том, что на Западе это открыть – раз плюнуть, и там куча людей, которые ничего в этом не понимают, а пытаются тоже самое делать. Получается, если даже нам не повезет, два-три стартапа из нашей компании небольшой уже получится. Вот вам результат.
Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Михаил.
Вы знаете, я несколько вещей тоже скажу.
Во-первых, то, что Вы говорите, безусловно вполне актуально и интересно. И в отношении развития соответствующей части образования в университетах.
Согласен с Вами, что зачастую уровень требований, да и подготовка самих студентов уже опережает возможности преподавателей. И есть проблема, связанная с разницей в высоком качестве фундаментального образования, и уже в том, что касается IТ, потому что здесь сразу же происходит определенное падение уровня. Не потому, что там люди не готовы к этому, а просто потому, что они развивались в других условиях. Для них это сложно пока, для кого-то просто возможности не было и так далее.
Теперь в отношении капитала – самый проблемный вопрос. Вы в одной из частей своего выступления сказали: «Капиталисты обязаны рисковать своими деньгами». Это ошибка. Они никому ничем не обязаны. Почему они обязаны чем-то? В том-то и дело, что такая моральная обязанность возникает, когда уже человек сам продвинулся в уровне понимания задач, стоящих перед ним, перед бизнесом, перед государством. А так – они заработали какие-то свои крохи, они же это не тратят на новые разработки. Я вам сказал, как они тратят. Вы сами это хорошо знаете. И ситуация, которую Вы описали, когда можно встретить человека, который вынет чек на 100 тысяч долларов, у нас почти нереальна. И не потому, что нет таких денег. Денег действительно достаточно, я об этом тоже говорил. А просто принципиально другое понимание того, как их расходовать.
Во-первых, еще несколько лет назад (десять лет назад, даже меньше) значительная часть денег просто помещалась за границу. Веры не было государству. Непонятно, что будет: не будет ли это все конфисковано, не будет ли глобального экономического кризиса и внутреннего кризиса, который, по сути, поглотит все эти деньги.
Сейчас уже проблема не только в этом. Значительная часть денег остается в самой стране и используется на развитие. Но вопрос именно в том, кто как понимает развитие. И это, еще раз повторяю, ментальная проблема, ее невозможно решить при помощи каких-то директив. Но мы должны создавать условия для наших бизнесменов такие, когда для них это было бы интересно. Это абсолютно точно. И тогда все получится.
Что же касается покупки зарубежных венчурных фондов, то мне кажется, это интересная идея. Просто реально интересная идея, если, допустим, покупается уже готовый продукт с развитой инфраструктурой, с персоналом, с людьми, которые умеют такие задачи решать. Ведь проблема в том еще, почему наши венчурные фонды не работают, потому что у нас людей с мозгами достаточно, но технологии работы не понятны. А это же тоже бизнес. Особый, но это тем не менее бизнес. И этому еще предстоит учиться.
То же самое хочу сказать и в отношении выставок. Это неплохая идея. Давайте подумаем, как организовать. Если что-то нужно от государства, давайте подумаем, как приложить государственные усилия в этой сфере.
И согласен с тем, что наши базовые университеты готовы к тому, чтобы работать по принципиально другой схеме, создавать технопарки. Но это только базовые. А у нас большая страна, поэтому нам нужно тоже делать какие-то усилия для того, чтобы вытаскивать уровень подготовленности университетов на всей территории нашей страны, потому что невозможно всех учить в Москве, в Петербурге и в Новосибирске. И даже два новых университета мы создали – один в Ростове, второй в Красноярске, – этого все равно мало. Надо стараться в целом образование подтягивать на соответствующий уровень. Мы об этом не так давно говорили, когда было совещание в МИФИ. Считаю, что здесь нет ничего страшного в том, чтобы в какой-то момент принять ответственное решение и превратить слабые институты в филиалы крупных университетов – в тех случаях, когда это необходимо.
Источник: www.kremlin.ru
Добавьте комментарий первым!