Д.МЕДВЕДЕВ: Александр Владимирович, Минюст в ряду других ведомств вовлечён в большую работу, касающуюся формирования нормативной базы противодействия коррупции, и, собственно, в саму деятельность по противодействию коррупции. Знаю, что у Вас есть ряд новых предложений, которые Вы подготовили, расскажите о них.

А.КОНОВАЛОВ: В соответствии со своей компетенцией Министерство юстиции принимает участие в подготовке нормативной базы в развитие принятого, инициированного Вами Национального плана противодействия коррупции. Первый пакет этих законопроектов недавно прошёл через соответствующую экспертизу Минюста, и эти законы внесены в Государственную Думу.

В соответствии с Национальным планом Министерство юстиции призвано обеспечить со следующего года антикоррупционную экспертизу всех законопроектов федерального уровня, которые будут проходить через соответствующие инстанции и поступать в российский парламент.

В дальнейшем, вероятно, задача будет состоять в том, чтобы масштабировать эту практику не только на федеральное законодательство и подзаконные акты, но и на региональное, а в дальнейшем – и на муниципальное законодательство, хотя это очень масштабная задача.

Д.МЕДВЕДЕВ: Что, на Ваш взгляд, подлежит отслеживанию, что Вы будете искать в этих нормативных актах? Мы же с Вами понимаем, как юристы, что этот вопрос усмотрения субъективный: какая норма может «выстрелить» в коррупционном плане, а какая является «мёртвой».

А.КОНОВАЛОВ: Думаю, что современным трендом управленческой деятельности, безусловно, является минимизация так называемого человеческого фактора, когда тот или иной закон или та или иная административная практика предоставляет чрезмерно большой люфт для личного субъективного усмотрения тому или иному чиновнику. И, соответственно, по мере развития управленческих технологий этот люфт должен становиться всё меньше и меньше. Поэтому задача интеграционной экспертизы будет состоять в том, чтобы выявлять неоправданный объём личного усмотрения должностного лица.

Д.МЕДВЕДЕВ: В административном праве, имеется в виду?

А.КОНОВАЛОВ: Безусловно, в административном праве и в целом в управленческой деятельности, когда управленческое решение может быть связано с определённой ценой вопроса, что заранее по определению прогнозирует потенциальную коррупционноёмкость норм.

Д.МЕДВЕДЕВ: А что ещё можно сделать в этом смысле?

А.КОНОВАЛОВ: Можно также говорить о том, чтобы минимизировать любые риски, связанные с так называемым конфликтом интересов, с тем чтобы оптимизировать процесс оказания государственной услуги разного формата, чтобы он был максимально транспарентным, понятным для потребителя и в том числе подконтролен гражданскому обществу.

Кстати, в процессе подготовки России к прохождению отчёта в Группе государств против коррупции, которое предстоит в декабре текущего года, это одна из очень актуальных тем – именно участие гражданского общества в борьбе с коррупцией. Думаю, что это как раз одно из современных и обязательных условий успешности этого процесса.

Д.МЕДВЕДЕВ: По каким показателям оценивается участие гражданского общества? Есть какие-то твёрдые показатели?

А.КОНОВАЛОВ: Опять-таки участие структур гражданского общества в оценке законопроектов, управленческой деятельности, прозрачность и доступность управленческих процессов для общественного контроля – собственно говоря, это то, на что мы сегодня нацелены.

И одна из задач, которая стоит перед современным российским обществом, перед современным российским правоприменением – это максимально стимулировать законопослушное, прозрачное и добропорядочное поведение с обеих сторон. Потому что, как неоднократно звучало в разных аудиториях, в том числе это много раз звучало и в Ваших выступлениях, односторонней борьба с коррупцией быть не может. Только когда будет уничтожена экономическая база для коррупции и возникнет неприятие коррупции в сознании людей, только тогда почва из-под коррупции будет выбита.

Источник: www.kremlin.ru